Крылья Тура. Командировка - Страница 76

— Куда пойдем? — доброжелательно осведомился херр Питер. — Сразу к нам, в группу?

Я, почему-то, сразу представил группу продленного дня какого-нибудь детского садика "Ягодка", и сидящих на ночных горшках молодых, умных конструкторов, продолжающих что-то чертить на ватмане. Улыбнулся и отрицательно помотал головой.

— Нет, Петр. Не будем пока мешать занятым людям. Потом с ними познакомимся. А пока пойдем в цеха опытного завода. Там ведь И-30 стоят? Вот и пойдем, глянем на них, хорошо?

— Хорошо, товарищ капитан…

— Давай так договоримся, Петр. Меня Виктор зовут, и хотя мой позывной на фронте был "Дед", парень я еще достаточно молодой. Да, молодой… достаточно… — хмыкнул я. — Так что – давай по именам и на "ты"!

— Давай, Виктор, заметано! Пошли.

***

В цехах опытного завода тоже было чисто, аккуратно, продуманно. Видимо, главный конструктор А.С. Яковлев уделял этим вопросам большое значение, и коллектив понял и поддержал своего руководителя. Это мне понравилось.

Рабочие тоже ходили в халатах. Только в синих. К двум пожилым "синеблузникам" меня и подвел мой новый чичероне.

— Привет славному отряду тружеников тыла! — весело поздоровался я. — Ваш новый член коллектива – летчик Туровцев.

Труженики тыла переглянулись, и один из них, тот, что постарше, ответил: "Ну, здорово, член! Новый…"

Это была катастрофа! Так попасть! Да причем сразу, и по собственной дурости. Теперь мне тут жизни не будет.

Я снял пилотку и низко поклонился.

— Извините за дурь, отцы! Не было у меня желания вас обидеть. Я действительно новенький у вас, прикомандированный. С Южного фронта, летчик-истребитель, капитан Туровцев, Виктор. Командир эскадрильи… — с каждой фразой я говорил все тише и тише.

Отцы молча слушали, не проявляя к В.Туровцеву, командиру и орденоносцу, никакого интереса.

Тут кашлянул позабытый-позаброшенный Петр.

— Между прочим, Архипыч, это ведь Виктора придумка – делать мотораму единым блоком со всем каркасом фюзеляжа. И счетчик боекомплекта – тоже он… — индифферентно, как бы ни к кому особо не обращаясь, обронил мой гид. — Да и еще кое-что… Килограмм на семь-десять веса, между прочим…

— Да ты что! — ужаснулся Архипыч. — Такой человек! А с первого взгляда – дурак дураком!

Я покаянно повесил голову, кося на отцов глазом с поволокой…

— Ладно тебе притворяться, парень! Не боись – не выдадим. А ты впредь язык не распускай! И рабочего человека зря не чепляй! Не дело это, понимаш… А что ты воин знатный – поглядели мы уж на твои заслуги. Ладно, забыли! Говори, чего пришел?

Я и высказался по полной программе. Мол, полазать мне надо по истребителю, в кабине посидеть, прикинуть что-нибудь к носу, покумекать… И еще – комбинезончик бы мне не помешал. А то, вот беда, — переодеться мне не во что. Сирота я московская, стало быть…

Отцы усмехнулись в усы, и ответствовали, что, мол, все будет, все, стал быть, справим. Не сомневайся. Иди, сирота московская, руки мой. Сейчас чай пить будем, с сушками. Так, с чаепития, и начались мои трудовые будни.

Первые впечатления были несколько смутными. Во-первых, в цеху было несколько темновато. Поэтому, переодевшись, я воодушевил передовой отряд работников авиапромышленности на трудовой подвиг, и мы, кряхтя и поругиваясь, выкатили истребитель на солнышко.

Теперь дело пошло веселее. Правда, несколько диковато было смотреть на не покрашенную в привычный камуфляж машину. Истребитель был покрыт пятнами какой-то не то мастики, не то шпаклевки мерзкого серо-желтого цвета, и выглядел как больное проказой, несчастное существо с обвисшими крыльями.

Не было у него бодрого, боевого вида, не было. Хоть ты плачь! Ну, ничего! Это сейчас, как я понимаю, не главное. А что главное? А вот это мне и предстоит уяснить…

Глава 5

В общем и целом, день прошел не зря. Я от души налазился по, наползался под и насиделся в кабине истребителя. Но – успокоения моей мятущейся душе это не принесло. Что-то было не так. Ну, не складывалась общая картинка, не складывалась! Не получалось этакого красивого и гармоничного рисунка, как в калейдоскопе. Хоть ты убейся – не получалось, и все тут! Все время вылезала какая-то, пусть и маленькая, но – несуразность, несоразмерность какая-то. А время ведь шло. Уже первая декада мая. Еще немного – и ожесточенная воздушная схватка разразится в небе над Курской дугой. А я тут новенький комбинезон маслом пачкаю, руки ветошью вытираю и лоб морщу… Вместо того, чтобы летать. Что же не так?

Я еще раз со всех сторон осмотрел истребитель, потом отошел от самолета и присел поодаль на вытащенную из цеха табуретку.

— Что ты, Виктор, все его обнюхиваешь? Гляди, дырку в машине протрешь, поломаешь, значит… — Это Иван Архипыч, подошел. Скоро за ним, как на веревочке, подтянется и его давнишний друг и напарник Николай Кузьмич. Самые опытные кадры на производстве. Еще с самого начала века судьба-придумщица связала их жизнь с авиацией. Сначала, еще солдатами, таскали первые воздушные этажерки на показательных полетах в Гатчине, потом ремонтировали битые аэропланы, потом – строили первые русские машины. В общем – живая история нашей авиации стоит передо мной, не хала-бала, полено дров!

— Чего-то, Архипыч, не вижу я в нем… Не узнаю. Неправильность какая-то… Или незавершенность. Да еще эти пятна, будь они неладны! Так и лезут в глаза, нервничать заставляют. А вторая машина крашеная? И где она, кстати?

— Вторая-то крашеная, летают уже на ней. А чего ты, голубь, не узнаешь? Рази ты видел где уже этот аэроплан-то?